Если назвать имя Константина Сергиенко, практически никто не поймёт, о ком речь. Тем не менее, это автор двух бестселлеров и короткого романа, который должен был взорвать советскую литературу о подростках – однако не взорвал и вообще никого не заинтересовал.
Свою карьеру Сергиенко начал с того, что прочитал «500 книг по истории Нидерландов» и перелил прочитанное в авантюрный исторический роман «Кеес, адмирал тюльпанов» о приключениях мальчишки во времена войны испанцев с Нидерландами. Обычно этот роман сравнивают с прославленной «Легендой о Тиле Уленшпигеле» Шарля де Костера, но гораздо ближе к работе Сергиенко какие-нибудь «Серебряные коньки». Хорошо продуманная книга для детей, рассчитанная на детскую психологию, способная удолетворить самого придирчивого читателя в возрасте до 13 лет, стала буквально культовой. Её «давали почитать».
Потом Сергиенко попытался развить опыт на материале «попаданчества» (вероятно, впечатлившись «Голубым человеком» Лазаря Лагина) – советский пионер засыпает и перемещается в поручика Ржевского, скачущего на своём боевом коне прямо внутрь известной круговой панорамы Рубо «Бородинское сражение». Тут, увы, амбициозного писателя постигла неудача, ибо для детишек описания массовой бойни, хотя бы и под патриотическим соусом, оказались чересчур брутальны, а для взрослого читателя слишком инфантильны. К тому же, школоту буквально рвало от отвращения к роману «Война и мир», а Сергиенко – скажем прямо – предложил не более чем фанфик к этому эпическому кирпичу, отложенному графом Толстым. Так что, от этой книжки подростки шарахались.
Но «Бородинское пробуждение» и не предназначалось подросткам. Эта повесть - попытка встроиться в тогдаший официозный культурный тренд – руссолюбивые восклицания под хруст французской булки были востребованы. В год юбилея Октябрьской Революции выдать книжку, воспевающую "отечественно-монархический подвиг", в этом можно видеть изящество композиции. Однако по каким-то причинам советские литературные масоны отвергли юного неофита, и книга канула в никуда.
Зато другой текст неутомимого Константина Сергиенко опять оказался выстрелом в точку. Вдохновившись успехом душераздирающе трогательного «Черного Бима Белое Ухо» Гавриила Троепольского, автор предложил читателям «До свиданья, овраг!» - историю жизни и смерти бездомных собак на окраине города. Сентиментальность текста зашкаливает. Сердце читателя буквально рвётся на части. Это настоящая тяжёлая артиллерия мелодрамы – никаких поблажек. Книжка имела колоссальный успех. Два раза её экранизировали, переделали в пьесу и вообще...
Разумеется, «До свиданья, овраг!» чисто манипулятивный текст, никакими особыми литературными достоинствами не обладающий, но зато очень «чисто» выстроенный. Книжка наглядно свидетельствует, что советская литература находилась на очень высоком культурном уровне и, если бы была необходимость, имела бы коммерческий и репутационный успех не только внутри страны, но и за рубежом. Другое дело, что никому это не было нужно. И писатели и издатели позднесоветской эпохи колдовали в своих удивительных алхимических лабораториях, а массовый читатель им только мешал – читателя презирали, третировали, терпели, как неизбежное зло.
Ну, а как результат, авторы, подобные Константину Сергиенко, способные на создание мегабестселлеров, оставались где-то на обочине всеобщего внимания. Об них львы анненские, адепты Великой Русской Литературы, презрительно вытирали ноги, а чаще вовсе не замечали.
Прекрасной иллюстрацией к этому положению может служить жалкая судьба крайне интересной книжки «Дни поздней осени». В этом небольшом романе Константин Сергиенко собрал все активно работающие клише советской подростковой литературы о первой любви, причём вывел на передний план то, что у В.Алексеева, А.Алексина, С.Львовского, В.Киселева, Ю.Слепухина было примаскировано, прикрыто, убрано в подтекст. В «Днях поздней осени» подтекстов нет — все существенные мотивы выпячены напоказ, буквально до пародийности. Наверно, только Сергей Иванов был столь же откровенен, как Константин Сергиенко.
Томная большеглазая девочка с томиком Пушкина, непонятая ни сверстниками ни родителями, взрослый мужчина, в которого она влюбляется (в 90% советских книжек про первую любовь лоли влюбляется в папика), семейные тайны, лирический фон угасания советской империи... Всё представлено, всё подчёркнуто, как положено. Плюс — и это немаловажно для 1983 года — в роман введена тема мистики, которая именно в начале 80-х была остромодной, именно в тот период практически все более-менее популярные книги, от демонстративно китчевого «Альтиста Данилова» Орлова до псевдоинтеллектуальной «Белки» Кима, строились на проникновении мистики в распадающийся советский быт.
Сергиенко при написании романа просчитал всё точно, к тому же одушевил текст личным отношением — вставил в роман свои собственные мечты и фантазии о красивых и тонких старшеклассницах. Однако что-то не сложилось.
То есть, роман о влюблённой девочке был обречён на успех — на головокружительный мегауспех! — и, тем не менее, прошёл почти незамеченным. Обидно, да. Но такова судьба творений тех советских литератуоров, которые не захотели или не смогли продаться Системе. Под Системой в данном случае я понимаю не идеологию – в брежневском и постбрежневском эсеэсесере никакой идеологии не было – а Систему Распределения Пайков и Наград. Это мафиозное общество, связанное законом омерты, поддерживало только своих. Но ни Валерий Алексеев ни Константин Сергиенко не стали своими для советской литературной номенклатуры. Один не захотел, другой не смог правильно продаться. Ну и ладно.
Подробнее https://alexander-pavl.livejournal.com/226740.ht...
Писатель поздней осени
2021-03-24 17:02:35