Моана и Мауи живут среди нас, и их не единицы, их миллионы. К сожалению, Мауи значительно больше.
Но начнём с Моаны. Прекрасное детство на тихом острове, окутанная любовью и заботой не только мягких и нежных родителей, но и всего их племени - у Моаны крепкая и надёжная “деревня привязанности”, тот случай, когда поговорка “чтобы вырастить ребёнка нужна целая деревня” воплощена в полной мере.
Отец Моаны вождь, и здесь видна параллель с Заботливой Альфой, кем он и является: мягкий, но решительный, когда речь касается безопасности дочери. Обогретая и наполненная любовью, она вырастает активной, целеустремленной, храброй, любознательной девушкой, способной переживать и решать сложные жизненные вопросы своего племени. В ней бурлит энергия дерзновения, она чувствует надежный тыл, поэтому спокойно познаёт мир.
В приближенном к идеальному мире Моаны есть одно “но”: это риф, который опаясывает остров и не даёт племени преодолеть его в поисках ушедшей рыбы - их пропитания. Моана чувствует в себе Зов Предков - отважных мореплавателей, она хочет отправиться за риф и спасти племя от голода, но отец не пускает ее, опасаясь за ее безопасность. Не позволяет это сделать ему его прошлое, где он допустил ошибку, в результате чего тонет его друг - и теперь проецирует это на свою дочь. Таким образом, риф становится метафорой для крепких родительских объятий, которые не позволяют ребёнку выйти во взрослую жизнь - открытый океан - удерживая, движимые своими личными страхами.
Но Моана настолько чувствует в себе силу, она настолько напитана верой с свои способности, что решается пойти против воли отца - разомкнуть удушающие объятия и рискнуть в открытом океане зрелой взрослости. Там она встречает Мауи.
У Мауи история иная - мы видим перед собой взрослого, застрявшего в незрелости, фактически взрослого ребёнка, эгоизм и нарциссизм которого является защитной реакцией на уязвимость. Он бравадится, но на деле оказывается нерешительным, замкнутым, отталкивающим. Родители слишком рано (ещё младенцем) выбросили его в море, отказавшись от него.
Фактически, море здесь вновь становится метафорой самостоятельности, но в отличие от Моаны, Мауи вытолкнули в самостоятельность слишком рано, лишив его необходимой любви и заботы. В итоге инстинкт самосохранения находит новую замещающую привязанность - ей становятся люди, ради которых он начинает совершать различные подвиги - он буквально наслаждается, когда его восхваляют и почитают - так он зализывает свои раны, с головой уходя в “спасителя”, восполняя недолюбленность. На самом деле спасать нужно Мауи, ведь этот путь приводит его к тому, что он лишается способности быть тем, кем хочет быть - его волшебный крюк больше не слушается своего хозяина, перевоплощение по запросу не происходит. Он лишается самого главного в жизни - свободы выбора. Более того - ради того, чтобы его любили, он отваживается на скверный разрушительный поступок.
В ключевой момент Моана произносит важную речь: “Может, боги хотели найти тебя? Может, океан принёс тебя к ним, потому что увидел того, кто достоин спасения? Но не боги делают тебя Мауи, а ты сам”. Тем самым, она верит в Мауи и его благие намерения, тонко чувствует истинные причины его поведения и вдохновляет на новый путь - путь выбора быть собой. В итоге Мауи возвращает себе способность выбора, а когда Моана зовёт его снова окунуться в людскую любовь и признание - отказывается, выбирая свой собственный путь освобождения от зависимости.
К сожалению, воспитание по сценарию Мауи по-прежнему пользуется популярностью: детей слишком рано стремятся сепарировать, буквально выталкивают в самостоятельность, игнорируя инстинкты, следуя за ожиданием социума. С другой стороны, есть иной перегиб в гиперопеку, где ребёнка самостоятельности и права выбора лишают, не воспринимая его как отдельную личность. Как всегда мы приходим к необходимости в золотой середине, которой и является теория привязанности.
Подробнее https://iragaran.livejournal.com/5121.html?m...