Теперь, когда мы поговорили о культах личности Керенского, Махно, Ленина и Троцкого, остановимся на Сталине.
Надо заметить что культ Сталина в середине 20-х годов (если он вообще существовал) был совершенно несравним с культом хотя бы Троцкого, не говоря уж о Ленине. И именно эта скромность давала Сталину выигрыш в популярности по сравнению с тем же Троцким. Меньшевик Семён Либерман (1882—1946) вспоминал свой разговор в конце 1923 года с большевиком Георгием Ломовым:
«— Заместителем Ленина, — спросил я, — выбрали, конечно, Троцкого?
— Нет, — ответил Ломов. — Мы предпочитаем трёх с головой поменьше, чем одного с двойной головой.
И пояснил:
— Революция вошла в свою колею, и теперь нам нужны не гении, а хорошие, скромные вожди, которые будут двигать наш паровоз дальше по тем же рельсам. А с Львом Давидовичем никогда не знаешь, куда он заведёт.
Заместителями Ленина, как известно, были избраны трое: Зиновьев, Каменев и Сталин».
Отношение Сталина к элементам своего возвышения в середине 20-х ничем не отличалось от отношения любого другого марксиста тех лет. Вячеслав Молотов: «В своей жизни я дважды назвал Сталина гениальным: один раз в каком-то приветствии, которое не я писал, там была групповая подпись. Сталин рассердился и велел вычеркнуть: «Ты как сюда попал?» — «Попал, как полагается». — «Неужели ты тоже плетешься за всеми?» [...] Сталин говорил: «Молотов ещё сдерживается, Маленков, а другие — эсеры прямо: Сталин, Сталин! Это ведь эсеры так говорят!»
Тут особенно любопытно сопоставление с эсерами — сразу вспоминается культ эсера Керенского 1917 года, надолго ставший предметом насмешек и иронии после Октября, и теория «толпы и вождей» Михайловского.
Карикатура Константина Елисеева (1890—1968) из журнала «Красный перец» за 1924 год. Вожди большевиков изображены здесь в виде знаков зодиака
Рисунок К. Елисеева. Фрагмент. Как видим, для этого времени характерно предельно гротескное изображение как Сталина, так и других вождей
Вот ещё более яркий документ Сталина, развивающий те же мысли — письмо в Детиздат при ЦК комсомола (оно было опубликовано в журнале «Вопросы истории», №11 за 1953 год):
«Я решительно против издания «Рассказов о детстве Сталина». Книжка изобилует массой фактических неверностей, искажений, преувеличений, незаслуженных восхвалений. Автора ввели в заблуждение охотники до сказок, брехуны (может быть, «добросовестные» брехуны), подхалимы. Жаль автора, но факт остаётся фактом. Но это не главное. Главное состоит в том, что книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание советских детей (и людей вообще) культ личностей, вождей, непогрешимых героев. Это опасно, вредно. Теория «героев» и «толпы» есть не большевистская, а эсеровская теория. Герои делают народ, превращают его из толпы в народ — говорят эсеры. Народ делает героев — отвечают эсерам большевики. Книжка льёт воду на мельницу эсеров. Всякая такая книжка будет лить на воду мельницу эсеров, будет вредить нашему общему большевистскому делу. Советую сжечь книжку.
16 февраля 1938 года. И. Сталин».
Под такими формулировками, безусловно, подписался бы и Ленин, да и любой из вождей большевиков 20-х годов. Существенно очередное упоминание эсеров. Как известно, эсеры были партией не рабочей, а крестьянской, то есть партией мелких хозяев, мелких собственников. Вполне естественно, что они усвоили и постарались воспринять, дать политическое выражение основным жизненным установкам мелких хозяев, включая и безоговорочный авторитет, культ отца — главы семьи, экономической ячейки. Отсюда стремительно, лавинообразно разросшийся за считанные месяцы культ А.Ф. Керенского в дни революции.
Рисунок П. Мина. «Почётный химик тов. Землячка, почётный кавалерист тов. Л. Каменев, почётный кондуктор тов. Сталин». Фрагмент. Журнал «Красный перец». 1923 год. Элементы гротеска присутствуют и на этих шаржах
Дружеский шарж Д. Моора на Иосифа Сталина. Журнал «Крокодил», 1923 год.
Рисунок Л.М. «Большевики, пишущие ответ аглицкому керзону». Фрагмент (полностью рисунок — по щелчку курсора по изображению). Журнал «Красный перец», 1923 год
Любопытно разъяснение Сталина о его отношении к понятию «гениальности». Когда, уже после войны, в его присутствии кто-то сказал: «Но Ленин — гений», Сталин тут же заметил, по воспоминаниям Юрия Андреевича Жданова: «Гениальность выдумали французы. Гениальность — это умение анализировать, обобщать и трудолюбие. Таким был Ленин. Ничего необычайного здесь нет. Ленин умел обобщать то, что встречалось в процессе работы у практиков, эмпириков, но чего они не могли ясно понять, осмыслить. Ленин мог по три часа беседовать с простым крестьянином, и он узнавал очень многое, необходимое для политики. Во время прошедшей войны иногда беседа с рядовым красноармейцем, не знающим теории, не осознающим до конца смысл происходящего, но хорошо разбирающимся в своих житейских вопросах, давала нам многое для оценки положения, для понимания того, как надо воевать».
Сталин и другие большевики на шарже Константина Ротова. Фрагмент (полностью рисунок — по щелчку курсора по изображению). 1925 год
На этом шарже Константина Елисеева Сталина сложно узнать. Фрагмент (полностью рисунок — по щелчку курсора по изображению). 1927 год
К. Елисеев. «Т. Сталин, личный секретарь товарища Эркапе». Дружеский шарж. 1925 год
Однако в отношении Сталина к этому явлению было и кое-что ещё, о чём рассказывал тот же В.М. Молотов (в изложении Ф. Чуева): «Сталин мне говорил после Тегеранской конференции, он приболел тогда, что, мол, обожествляют Сталина, святых людей нет, такого человека, как Сталин, конечно, нет, но если люди создали такого, если верят в него, значит, это нужно в интересах пролетариата, и нужно поддерживать». Впрочем, и Молотов разделял именно такое отношение: «Целиком нельзя было прикрыть. Это могло бы иметь в то время отрицательные последствия». На Тегеранской конференции 1943 года Уинстон Черчилль сказал в присутствии Сталина: «Правда так драгоценна, что часто должна сопровождаться телохранителем — ложью». Эта фраза очень понравилась Сталину, и он её повторял. В.М. Молотов: «Сталин говорил: «Правду охраняют батальоны лжи».
Здесь мы видим уже несколько иное отношение, близкое, пожалуй, к отношению Нестора Махно и его соратника-анархиста Петра Аршинова к возвышению личности Махно, наименованию его «Батькой» (т.е. «Отцом»): «За вами идут массы! Они дали вам это имя, и вы его не отбрасывайте. Задачи слишком серьёзны...» Это отношение вообще характерно для вождей крестьянского революционного движения. (Далее мы увидим, что такое же отношение разделял и Мао).
Закономерно, что возвышение личности Сталина наибольшее развитие получило именно после того, как крестьянство пережило «великий перелом», но и большевики пережили ответное «окрестьянивание» — то есть в 30-е годы. (Напомню: «Овладев государством, партия получает, правда, возможность с недоступной ей ранее силой воздействовать на развитие общества; но зато и сама она подвергается удесятерённому воздействию со стороны всех других его элементов»). Разумеется, в отношении возвышения и восторгания вождём нисколько не отставала от крестьянства и старая буржуазная интеллигенция — те же самые люди, что создавали культ личности Керенского в 1917 году.
Из дневника Корнея Чуковского от 22 апреля 1936 года: «Вчера на съезде сидел в 6-м или 7 ряду. Оглянулся: Борис Пастернак. Я пошёл к нему, взял его в передние ряды (рядом со мной было свободное место). Вдруг появляются Каганович, Ворошилов, Андреев, Жданов и Сталин. Что сделалось с залом! А ОН стоял, немного утомлённый, задумчивый и величавый. Чувствовалась огромная привычка к власти, сила и в то же время что-то женственное, мягкое. Я оглянулся: у всех были влюблённые, нежные, одухотворённые и смеющиеся лица. Видеть его — просто видеть — для всех нас было счастьем. К нему всё время обращалась с какими-то разговорами Демченко. И мы все ревновали, завидовали, — счастливая! Каждый его жест воспринимали с благоговением. Никогда я даже не считал себя способным на такие чувства. Когда ему аплодировали, он вынул часы (серебряные) и показал аудитории с прелестной улыбкой — все мы так и зашептали. «Часы, часы, он показал часы» — и потом расходясь, уже возле вешалок вновь вспоминали об этих часах. Пастернак шептал мне всё время о нём восторженные слова, а я ему, и оба мы в один голос сказали: «Ах, эта Демченко, заслоняет его!» (на минуту). Домой мы шли вместе с Пастернаком и оба упивались нашей радостью...»
А ведь это был тот же самый Корней Иванович Чуковский, который позднее, в 1966 году, подписал известное «Письмо двадцати пяти» видных деятелей культуры Л.И. Брежневу против попыток реабилитации Сталина. Может быть, он изменился, переродился, стал другим? Или в 1936 году он стал другим по сравнению с собой же, дореволюционным? Ничуть не бывало: он остался тем, чем был, и был абсолютно органичен, что в 1936-м году, когда с Пастернаком «упивался радостью» и «благоговением», что в 1966-м...
На этих рисунках в отношении Сталина уже нет никакого гротеска, хотя общий их весёлый и сатирический (в отношении врагов) характер сохраняется:
Рисунок 1927 года. «Надоедливые мухи». В виде мух изображены Троцкий, Зиновьев, Каменев — вожди оппозиции
Дени. «Трубка Сталина». 1930. Сталин выкуривает «непача», кулака и вредителя, которые беспомощно кувыркаются в клубах табачного дыма
Дени. «Трубки мира». Рисунок в «Правде» от 17 апреля 1935 года. Слева изображён неустановленный буржуй (возможно, обобщённый образ)
Можно заметить, что в узком кругу высшего руководства — в Политбюро, на пленумах ЦК — те пышные и торжественные ритуалы, которые практиковались для возвышения Сталина и других вождей — аплодисменты, здравицы — считались неуместными, неподобающими. Они носили как бы «внешний» характер, не для «своих». И такое положение сохранялось до самого конца сталинской эпохи. Дмитрий Шепилов вспоминал: «16 октября [1952 года] состоялся первый пленум вновь избранного ЦК. Мы собрались (что стало уже давнишней традицией) в Свердловском зале Кремля. В точно назначенное время на помост из внутренних комнат вышли члены Политбюро прежнего состава. Впереди шёл Сталин. При его появлении часть членов ЦК (видимо, новичков) встала и начала аплодировать. Сталин сразу замахал рукой и произнёс что-то вроде: «здесь этого никогда не делайте». Оказывается, Сталин и его соратники воспринимали как должное все культовые церемонии (вставание всех, овации, лозунги и пр.) на любых торжествах и собраниях. Но на пленумах ЦК и Политбюро это не практиковалось. Возможно, что здесь каким-то образом сохранилась ещё традиция Ленина, который был лютым противником обожествления его лично и других высоких персон, и Сталин считал необходимым поддерживать данную традицию в этом, единичном случае».
Рисунок Л. Бродаты. 1936 год
«По ходатайству рабочих-стахановцев-кривоносовцев Екатерининской железной дороги она переименована в Сталинскую железную дорогу.
Конец Екатерины.
— А чего это гражданка скандалит?
— Груз пропал.
— А какой груз?
— Да обыкновенный — груз прошлого».
(Продолжение следует)
ПОЛНОЕ ОГЛАВЛЕНИЕ СЕРИИ
Подробнее https://maysuryan.livejournal.com/1253665.html...
ПИСЬМА ОБ ЭВОЛЮЦИИ (79). Из истории культов личности. Сталин
2020-12-17 10:46:49