Не целенаправленно, а следуя решению брать с полки случайные книги, прочёл я эти оба романа.
«Мать»
В школе или ещё где, я, наверное, проходил его по программе. Но не читал. И может даже получил за этот роман какую-нибудь отметку.
Так и не прочитав.
Не скажу, чтобы мне было интересно погрузиться в мир революционных идей, подпольщиков, агитаторов и так далее... С некоторых пор я всё это недолюбливаю, а потому, конечно, предвзят.
Первая глава мне очень понравилась, а потом с языком Горького что-то случилось и он стал дальше писать хуже, хотя внешне это было незаметно, но присутствовал какой-то еле уловимый нюанс.
Роман писатель накропал в 1906 году, и тогда эта штука, скорее всего, получилась актуальной, злободневной и популярной.
Если кратко: у рабочего есть мама, рабочий вступил в схватку с самодержавием, его арестовали и осудили, мама прониклась и решила собой заполнить брешь, пробитую в рядах борцов за свободу, включилась в подпольную деятельность, и в конце её тоже арестовали.
По идее главные персонажи романа — рабочие, но можно сказать, что на основном плане больше присутствуют люди из (назовём её так условно), интеллигенции. Учителя, врачи, инженеры и дети всяких богатеньких родителей, которые сбежали из своих семей и вместо того, чтобы жить в достатке и довольстве, принялись думать, как всё это обеспечить для ущемлённых слоёв.
С рабочими тоже интересно: молодёжь рвётся в бой, старые рабочие консервативны и не желают рисковать своим достигнутым положением. Тут, собственно, понятно — молодой рабочий 2-3-го разряда — это и сейчас, бывает, одно, а специалист с выслугой лет, стажем и высоким разрядом — нечто другое.
Крестьяне в романе самые недоверчивые. Революционеры выезжают в деревню, ведут там агитацию, но ясно, что дело решается в городах, и самому многочисленному сословию — крестьянскому, предстоит как-то потом принять то, что для них эта самая интеллигенция уготовила.
Вообще, с интеллигенцией как-то сложно.
При этом слове мне обычно представляется Антон Палыч Чехов в пенсне и с унылым лицом.
При СССР интеллигенция — это прослойка между рабочим классом и колхозным крестьянством. Причём наша интеллигенция величалась «народной» и отличалась от вражеской — «буржуазной».
Её я тоже более-менее представляю — днём интеллигент расщепляет в своём НИИ атомы, вечером читает в оригинале английские детективы и спорит с приятелями об Апдайке, а на уикенд идёт за город на берег реки и поёт под гитару Галича.
Короче, какой-то «шестидесятник» с лицом Баталова.
А современную интеллигенцию я никак себе не представляю. Врачи с учителями больше тянут на обслуживающий персонал или предпринимателей, инженеры с учёными — птицы редкие. И, наверное, сейчас вместо интеллигенции «креативный класс» с которым я совершенно не знаком, так как не москвич.
И этот «креативный класс» продолжает просвещать народ и пытается побудить его ко всяким действиям посредством своих блогов в социальных сетях.
Поэтому, чтобы не ломать долго голову, я решил причислить к современной интеллигенции весь топ авторов ЖЖ.
Аминь.
Роман «Мать» — это такой ответ на «Отцы и дети». Только Базаров, ниспровергатель дворянства, не нашёл поддержки у старшего поколения, а Павел Власов своим примером смог перевоспитать собственную мать.
Но «Мать» я перечитывать точно не стану, а вот к Тургеневу как-нибудь вернусь.
И последнее.
Если бы роман Горького экранизировать, да перенести действие куда-нибудь под Палермо, да взять на роль матери пожилую Софи Лорен, а не роль сына молодого Аль Пачино, да чуть поменять сюжет и наложить саундтрек от Морриконе, то мог бы выйти неплохой фильм о «чести семьи».
А раз речь зашла об Италии, то скажу, что следующий роман Горький написал именно там и назвал его
«Дело Артамоновых»
Дело — не в смысле уголовное, а в смысле бизнес.
«Дело Артамоновых» — семейная сага, и мне было её интересней читать, чем, скажем, о Форсайтах. Потому, что у Горького речь идёт о русских людях, а не о далёких британских джентльменах, мечущихся между жаждой наживы и тягой к прекрасному.
Папа Артамоновых, основатель дела, служил приказчиком у какого-то князя и был, я так понял, крепостным. А в 1861 году получил, как и все, вольную, бывший хозяин наградил его деньгами за службу, и он решил поставить ткацкую фабрику.
И фабрика заработала и принялась разрастаться.
Папа Артамонов рассуждает, что царь, мол, решил дать волю крестьянам, чтобы те поднимали страну, ведь от дворян толку не было и они сами все свои доходы и проедали, а государство оставалось в стороне.
И эти крестьяне, которым вдруг подарили свободу, пребывали в некотором шоке, что ли... Дескать, а что нам теперь всем делать? И кто-то даже скучал по прежним порядкам, когда жизнь была определена с момента рождения, а кто-то, как папа Артамонов, кидался в бизнес, заколачивал деньгу, и пёр в гору.
А прежние хозяева жизни тоже терялись и сидели и грустили, думая: а сколько можно выручить за свой родовой вишнёвый сад?
Такие, вот, перемены, да...
У барина, у Мокея,
Было пятеро лакеев,
Ныне барин Мокей
Сам таков же лакей!
И всё это довольно похоже на те события, которые мы сами не так давно пережили. Когда старая, накатанная дорога по которой все шли в одном направлении, вдруг расползлась и дальше каждому пришлось выбирать собственную тропиночку.
Такая уж история с этой свободой: хочешь — богатей, а хочешь — ложись, да помирай.
И многие наши сограждане, несмотря на то, что уже три десятка лет живут в условиях свободного рынка, нет-нет, да и тоскуют о старых временах и о руководящей роли партии.
Такая штука.
А с Артамоновыми вышла обычная история. Фабрика росла, доходы увеличивались, а семья дробилась и одно поколение приходило на смену следующему.
И Горький очень хорошо описывает всю эту семейную свистопляску, и как все по-разному смотрят на жизнь. И находится в семье даже такой, кто покидает её и идёт бороться за светлое будущее человечества и готовить в России революцию.
Кстати, о всех этих революционных потугах в романе почти ничего и нет. Горький не стал превращать «Дело Артамоновых» в подобие «Матери», а основное внимание сосредоточил на купеческом сословии. И вышло у него очень хорошо, на мой взгляд.
Книга не пропагандистская, как многие той поры, а, вот, просто — живут люди, что-то делают, строят планы, думают о жизни и не могут понять в ней ни черта.
А потом заканчивается одно время, и начинается совершенно другое, и человек понимает, что всё из то, что он пытался создать и сохранить вдруг взяло и рухнуло в один миг непонятно отчего.
Очень удачный вышел финал у книги.
После «Дела Артамоновых» Горький поднялся в моём личном рейтинге, хотя он и прежде значился в нём на довольно высоких позициях. Ещё писатель, мне кажется, создал один из лучших в литературе образов «бабушки» в своей повести «Детство».
По крайней мере, не могу припомнить другой, который бы поставил с ним в один ряд. Вот разве что бабушка из «Дэвида Копперфилда» Диккенса. Но Горький более реалистично писал, чем Диккенс, не впадая в занимательность и не прибегая к этой романтической манере, которой грешил британец.
Ну вот, собственно, и всё на этом.
А следующей книжкой, что попала мне в руки также случайно, оказались произведения одного китайца.
Лу Синь его зовут.
Оказывается у китайцев тоже в ХХ веке имелась какая-то своя литература.
.
Подробнее https://nik-rasov.livejournal.com/90113.html?...