Рассказываем о драматурге, поэте и историке Фридрихе Шиллере: он бросил работу ради литературы, писал революционные для своего времени тексты, выплачивал долги за счет людей, которых даже не знал, а потом все-таки стал самым известным писателем Европы.
О жизни Фридриха Шиллера можно рассказать сразу несколькими взаимоисключающими способами. Во-первых, нет ничего проще, чем представить его типичным романтическим героем: революционные идеи, бешеный успех у публики, преследование со стороны властей, ранняя смерть от внезапной болезни. Сами же романтики, правда, ни за что бы не назвали Шиллера своим собратом. Для них он был типичным представителем предшествующей эпохи, слишком холодным и рациональным писателем, который растратил талант на толстые исторические труды и нудные статьи об античном идеале человека.
Еще один напрашивающийся вариант шиллеровской биографии — о типичном self-made man. Выходец из далеко не самой богатой семьи, живущей в глубоко провинциальном немецком герцогстве, он превратился в самого популярного автора Европы во всех жанрах, за которые брался, — от мещанской драмы до баллад про средневековых королей. По сути, он стал одним из первых литераторов, зарабатывавших на жизнь исключительно творчеством.
С горем пополам получил диплом об образовании
Фридрих Шиллер вообще не должен был стать писателем. Его отец, сначала простой солдат, потом полковой лекарь, полжизни провел в странствиях по Европе — то участвуя в бесконечных войнах XVIII века, то сопровождая военачальников. Осев в Вюртемберге, на юго-западе нынешней Германии, он завел семью и получил должность главного управителя садов при сумасбродном герцоге Карле Евгении.
Внимание этого самого герцога впоследствии принесло семье немало проблем. Как и многие аристократы эпохи Просвещения, Карл Евгений был увлечен новейшими идеями в области педагогики и основал элитную школу для мальчиков. Юного Фридриха вызвали туда по повестке, как призывника в армию, и заставили изучать юриспруденцию и медицину (сам он, кстати, хотел стать священником, и можно вообразить, какие проповеди читал бы пастор Шиллер своей пастве). Режим в школе действительно был казарменный, герцог ежедневно посещал воспитанников и лично контролировал успехи каждого. Чтение художественной литературы или изучение философии не поощрялось, но это не помешало Шиллеру познакомиться с сочинениями Жан-Жака Руссо, мгновенно ставшего его кумиром.
Нам сегодня сложно понять, чем Руссо так увлекал людей той эпохи, — а между тем еще Лев Толстой, родившийся почти на 70 лет позже Шиллера, вместе с нательным крестом носил медальон с портретом французского мыслителя. Идеи Руссо невозможно объяснить в двух словах, но важнее всего в них был резкий разрыв с плоско понятым материализмом. Во времена всеобщей любви к прогрессу и уверенности, что наука способна объяснить любое движение человеческой души, Руссо вдруг заявлял: нет, я не свожусь к природе, меня нельзя вывести из сколь угодно большой суммы внешних факторов!
Этот бунт против обстоятельств Шиллер не мог не оценить: все три его диссертации на медицинском факультете были посвящены проблеме свободы воли и связи духа с материей. И все они были признаны ученым советом неудовлетворительными. Но трижды оставлять строптивого студента на второй год было бы перебором даже в академии Карла Евгения — и Шиллеру с горем пополам выдали диплом.
Вместо того, чтобы работать врачом, написал пьесу со скандальными персонажами
Несколько месяцев Шиллер был фельдшером при воинской части — но всегда работать по специальности он точно не собирался. Не только потому, что к тому моменту уже заканчивал свою первую трагедию «Разбойники», но и потому, что работа врачом на государственной службе просто не позволяла сводить концы с концами. Шиллеру еще много лет пришлось выплачивать долги, в которые он залез, чтобы напечатать тех же «Разбойников», хотя постановки по этой пьесе и в Мангейме, а потом и в других городах Германии немедленно становились хитами.
«Разбойники» — очень напряженная, буквально кровавая пьеса. У графа Максимилиана фон Моора два сына: старший Карл и младший Франц. Физически слабый, трусливый и жестокий Франц всегда завидовал храброму красавцу Карлу и решает оклеветать брата в глазах близких, чтобы заполучить его долю в семейных владениях, да еще и его невесту Амалию. План удается: по наущению коварного младшего сына Максимилиан лишает наследства старшего, Франц же впоследствии запирает отца в башне, а Карла объявляет мертвым. Оставшись без наследства, Карл сначала уходит с друзьями в разбойники, но затем тайно возвращается домой и обнаруживает родные земли во власти брата-злодея. Он узнает, что это Франц на самом деле оставил его без наследства, и решает отомстить.
Современники, в зависимости от своих политических и эстетических пристрастий, видели в пьесе либо нагромождение нелепых сюжетных поворотов и опасных призывов к расправе над властями, либо ошеломительный по новизне и силе воздействия гимн свободе. Карл Моор стал символом поколения, жаждущего перемен, а Шиллера немедленно назначили певцом этого поколения. За волнами истерического обожания и не менее истерической ненависти остался незамеченным ключевой конфликт трагедии: столкновение вовсе не деспотии и свободы, а, как выразился бы Ницше, двух разных типов сверхчеловека. И Карл, и Франц одинаково презирают законы мироздания, их обоих не устраивает статус-кво, просто один для его изменения использует насилие, а другой плетет интриги. В каком-то смысле Франц заходит даже дальше своего брата-разбойника: он отрицает порядок не только земной, но и небесный, прямо заявляя, что не верит в Бога — скандал для 1781 года!
Герцог Вюртембергский, разумеется, не собирался терпеть публикацию подобных сочинений выпускниками его любимого заведения. Как только личность автора была раскрыта, Шиллер получил письменное предписание оставить литературную деятельность и полностью посвятить себя медицине. Это стало последней каплей, и в 1782-м молодой драматург бежал из Штутгарта… в никуда.
Расплачивался с долгами за счет людей, которых даже не знал
Первоначально Шиллер планировал остаться в Мангейме, вольном имперском городе, где герцогу было бы трудно его достать, а сам он мог бы работать в крупном театре. Из этой затеи ничего не вышло. Вторая пьеса, «Заговор Фиеско в Генуе», никому не понравилась. Написанная также про бунт против тирана, она всем казалась слишком сложной и вялой. От Шиллера ждали еще одних «Разбойников», чего-то пусть и нелогичного, но энергичного, с цельными, яркими характерами. А протагонист «Фиеско» даже не мог определиться, чего он больше хочет — неограниченной власти или политических прав для всех. У Шиллера начались годы скитаний — из Мангейма пришлось ехать во Франкфурт и дальше в совсем уж крохотные тюрингские деревушки. Казалось, что ставка на литературу полностью проиграна.
К счастью, на помощь писателю пришли друзья, о которых он даже не знал. В 1783-м Шиллеру написала группа молодых людей из Лейпцига во главе с неким Готфридом Кёрнером. Они настолько вдохновились «Разбойниками», что теперь приглашали Шиллера к себе в гости. Сначала автор проигнорировал их письмо, но два года спустя, оказавшись в крайне затруднительном положении, вспомнил о предложении поклонников и спросил, желают ли они до сих пор с ним встретиться. Кёрнер немедленно ответил согласием и даже выслал крупную сумму денег, чтобы его кумир мог рассчитаться с кредиторами.
Следующие несколько лет Шиллер провел в Лейпциге в относительном достатке, работая над большой исторической драмой об Испании XVII столетия «Дон Карлос». Он публиковал фрагменты, едва закончив, а параллельно писал к ним комментарии, в которых пояснял свою историческую концепцию. Такая открытость творческой лаборатории, сегодня совершенно привычная, вызывала у консервативно настроенной аудитории не меньшую оторопь, чем горы трупов в конце шиллеровских трагедий.
Кёрнер был бы не прочь содержать драматурга хоть до конца своих дней, но тот все-таки чувствовал себя в Лейпциге как в золотой клетке. В конце концов он решил пожертвовать финансовым благополучием, чтобы доказать самому себе, что может чего-то добиться собственными силами.
Читал суперсупешные лекции и писал книги по истории
Шиллер переехал в самый центр культурной жизни немецких земель — крохотный городок Веймар. В конце XVIII века Германия представляла собой лоскутное одеяло из мелких государств, лишь номинально объединенных под управлением императора, и культурная жизнь сильно зависела от благожелательности отдельных князей-покровителей.
Правители Веймара, отнюдь не самое богатое и влиятельное семейство в Европе, активно приглашали в свои земли знаменитых писателей и ученых: например, автора нашумевшего «Вертера» Иоганна Вольфганга Гёте, историка и богослова Иоганна Готфрида Гердера, язвительного остроумца Кристофа Мартина Виланда. Надо сказать, вложения полностью себя оправдали: Веймар и сейчас привлекает толпы туристов, готовых смотреть на домик, в котором создавался «Фауст».
Поначалу Шиллер получил всего лишь неоплачиваемую должность профессора истории при местном университете. Лекции его, впрочем, пользовались у студентов неизменной популярностью, а кроме того, он получил доступ к университетской библиотеке. Это дало возможность работать над историей освобождения Нидерландов и историей Тридцатилетней войны — конфликта, на 300 лет похоронившего надежды немцев на единое национальное государство.
Вместе с выходом этих книг к Шиллеру снова пришел большой успех. На многотомные труды он потратил долгие годы в ущерб художественным сочинениям, за что его упрекали молодые романтики. Но зато эти же книги сделали некогда нищего штутгартского лекаря самым высокооплачиваемым писателем Германии и значительно улучшили его репутацию. Вместо опасного карбонария публике предстал солидный мужчина, рассуждающий о причинах раздробленности немецкого народа. Без этой паузы у Шиллера вряд ли получилось бы выдать такое количество шедевров за следующие 10–15 лет.
В продолжении материала — о том, как Шиллер подхватил смертельную болезнь и стал писать еще больше, а также список книг
Наше новое медиа Bookmate Review — раз в неделю, только в вашей почте
Подробнее https://bookmatejournal.livejournal.com/109318.ht...