1925 год в какой-то мере стал для Эдварда Хоппера переломным. Вообще, после возвращения из своей третьей поездки в Европу в 1910 году, он достаточно долго пребывал в каком-то подвешенном состоянии, несмотря на то, что уже не мог считаться молодым и начинающим художником, будучи мужчиной в возрасте около сорока. Так что, скорее всего это был кризис среднего возраста, обусловленный в том числе и творческими неудачами.
Хоппер приехал из Парижа полный надежд, начал участвовать в выставках и фактически включился в борьбу, которую прогрессивные американские художники вели за создание нового национального искусства, более жизненного, реалистичного и динамичного. Но что-то пошло не так, и за 15 лет он смог продать всего одну картину («Под парусом», 1911). Чтобы как-то выжить, Хопперу пришлось снова, как на заре его карьеры, заняться коммерческими заказами, устроившись в рекламное агентство «Sherman and Bryan», а дополнительный заработок искать самостоятельно, стучась в двери редакций журналов в поисках заказов на иллюстрации. Но зато он в совершенстве освоил технику офорта. А еще за эти 15 лет он нашел две ключевых темы для своего творчества, те самые темы, которые в дальнейшем определят все его искусство, а также сыграют весьма значительную роль в формировании американского культурного пространства. Это тема одиночества в большом городе и тема уходящей Америки. Иногда он вполне органично сочетал их в одном произведении, как это и случилось в его картине «Дом у железной дороги», которая впоследствии стала культовой.
Появлению «Дома у железной дороги» предшествовала серия акварелей, которую Хоппер выполнил в 1923 году. Тогда он отправился в Глостер, небольшой портовый городок в штате Мэн, где уже достаточно давно обосновалась колония художников, которых более всего привлекали прекрасные морские виды. Эдвард, как всегда, оказался оригинален и предпочел писать не морские пейзажи, а шкиперские дома квартала Роки-Нек, построенные в неовикторианском стиле (то есть это были постройки 1840-90-х гг.).
Эти дома или небольшие виллы имели очень сложную и подчал причудливую, алогичную архитектуру (два или три этажа, мансарды, крытые и открытые веранды, портики, башенки, ажурная резьба и т.п.) Хоппера они привлекали особо эффектным контрастом света и тени, порождённым сложным рисунком архитектурных элементов. Но кроме того художник видел в них старую Америку, которая еще не знала ни бурно развивающейся промышленности, ни активного роста городов начала 20 века. Это был образ его детства, образ его родного Найака, некогда вдохновлявшего на идиллические пейзажи художников Гудзонской школы.
Акварели Хоппера вызвали у публики настоящий восторг, критики писали об их «искренности, жизненности и силе» и утверждали, что наконец-то «национальный образ Америки» принял зримую форму. И вот после долгого перерыва художник взялся за новую работу, на сей раз маслом, как бы подытоживая и фиксируя то, что уже было сделано им ранее в графической технике. Так и появился «Дом у железной дороги».
Помимо акварелей с домами в неовикторианском стиле картине предшествовали также и несколько гравюр с изображением домов у железной дороги, в частности гравюра «Американский пейзаж», где Хоппер попробовал использовать композиционный прием, аналогичный композиции «Дома у железной дороги».
Писать «Дом у железной дороги» художник отправился в небольшой городок Хаверстроу (штат Нью-Йорк). В «Википедии» утверждается, что дом, который стал его моделью, сохранился в неизменном виде до настоящего вреиени, но, к сожалению, его современных фотографий я не нашла. Впрочем, Хаверсроу в целом выглядит весьма патриархально, и судя по всему, значительная часть его старинной архитектуры действительно сохранилась нетронутой.
Итак, на картине мы видим старый викторианский дом с причудливой архитектурой и высокую насыпь с железнодорожными путями, которые как бы служат визуальным барьером между домом и зрителем. Этот барьер дает зданию ощущение недоступности и изоляции, которое усиливается отсутствием движения в сцене и пустынным пейзажем, который его окружает.
Очевидно, этот дом (или даже Дом, поскольку он является главным героем картины) был построен раньше, чем железная дорога, так как, его архитектура напоминает архитектуру доиндустриальной эпохи. Дом кажется здесь каким-то потерянным и неуместным, как будто он единственный остался от какого-то уже исчезнувшего города-призрака, забытого историей. Вероятно его башенка и веранда изначально предназначались для неторопливого созерцания природы, но теперь вокруг здания не растет ни единого деревца, только железная дорога проходит прямо перед ним. Железная дорога как бы разрезает картину по горизонтали, скрывая основание дома от взгляда зрителя.
При этом и сама железная дорога уже не производит впечатление новой блестящей скоростной магистрали, ведущей к счастливому будущему. Она, также как и дом, кажется почти призрачной. Ее некогда ярко-серебристые стальные рельсы заржавели, и, вероятно, по ним уже много лет не ходили поезда. Когда-то эта магистраль уничтожила патриархально- идиллический уклад жизни обитателей старого особняка, но и сама в какой0-то момент оказалась заброшенной и никому не нужной
Коричневато-ржавые рельсы железной дороги контрастируют с бледным голубовато-серым цветом дома, и при этом его рыжеватые трубы перекликаются с цветом путей, что создает своеобразную композиционную гармонию.
Меланхолическое настроение картины усиливают слепые окна дома. Несмотря на то, что некоторые из них открыты, за ними вообще не ощущается присутствие человека. Стекла отражают свет, но ни одно из них не позволяет зрителю заглянуть внутрь.
Большую часть холста занимает небо, которое Хоппер пишет бледным, невыразительным беловато-серым цветом, так что невозможно определить даже какое это время года. Тени свидетельствуют о том, что солнце стоит уже довольно высоко, но в небе мало синего и нет облаков. Это по замыслу художника должно обозначать полную пустоту как на небе, так и на земле.
Центральная тема картины Хоппере – отчуждение и изоляция современной жизни, характерная по мнению художника для Америки 1920-х годов. Он четко и однозначно противопоставляет рельсы железной дороги как, символам современной жизни, и викторианский дом, пережиток прошлого. Но при этом рельсы уже заржавели и ведут, по сути, в никуда, что может символизировать идею о том, что развитие современной цивилизации в конечном итоге направляет человечество к гибели.
Сам Хоппер, когда его спрашивали о философской подоплеке его картины, скромно заявлял, что в ней нет ничего особенно выразительного и глубокомысленного, и что он просто написал с натуры пейзаж, который ему понравился. Те не менее до сих пор взгляд на «Дом у железной дороги» вызывает множество чувств и порождает массу субъективных ассоциаций.
Статичность композиции обычно интерпретируется как изображение одиночества, печали и отделенности от мира. Железнодорожные пути, по которым не проезжает ни один поезд, лишь усиливает чувство меланхолии.
Как это случилось и со многими другими произведениями Хоппера, они дали толчок фантазии других творческих личностей, и в итоге «Дом у железной дороги» появился в нескольких фильмах, наиболее значительным из которых, является «Психо» Альфреда Хичкока. Мэтр саспенса и триллера сделал этот дом местом обитания маньяка-убийцы Нормана Бейтса, очевидно, почувствовав в картине Хоппера не только меланхолию, но и нечто зловещее.
Картина «Дом у железной дороги» была показана на выставке «Картины 19 живых американцев». Это была первая выставка Музея современного искусства в Нью-Йорке, посвящена исключительно американскому искусству. В 1930 году картину приобрел коллекционер и филантроп Стивен Кларк, наследник компании по производству швейных машин «Зингер», и передал ее в коллекцию этого музея.
P.S. В 1926 году Эдвард Хоппер написал акварель «Дом с призраками», которая положила начало целой серии его домов, «где нечисто», а позднее дала критикам повод многие его работы наделять эпитетом «населенные призраками».
Подробнее https://nikonova-alina.livejournal.com/1074576.ht...