Научная фантастика, будучи абсолютно трешевой, масскультовой дешёвкой, вполне закономерно чутко откликается на малейшие изменения в обществе. Это условие её выживания: если она не будет говорить о том, что реально задевает целевую аудиоторию, фантастику просто не станут читать. Боллитре в этом смысле проще – она является престижной «культурной» игрушкой, поэтому у неё есть мощная государственная поддержка, подкормка в форме стипендий, премий, грантов и прочего, позволяющего почтенному беллетристу годами писать какой-нибудь никому не нужный роман про душевные терзания одинокого филолога из Замка Слоновой Кости. А фантаст должен шустрить и постоянно принюхиваться: чем пахнет воздух эпохи?
Например, к середине 60-х годов в воздухе запахло кризисом образования. Конец 50-х был отмечен взрывным интересом к технологиям, к фундаментальной науке, к глобальным интересам человеческой цивилизации. Это было обусловлено мощной конкурентной борьбой между консервативными США и стремительно модернизирующимся Советским Союзом. После запуска спутника и появления действительно революционных проектов изменения экологических систем США встревожились. Они по темпам явно отставали от своего идеологического конкурента. «Пока» перевес был на стороне США. Но было ясно, что такое положение надолго не сохранится, и к концу десятилетия СССР вырвется в мировые лидеры. А для быстрого развития науки и техники просто необходимо большое количество высокообразованных хорошо оплачиваемых специалистов – учёных и инженеров. США откликнулись на такой вызов и действительно принялись улучшать систему образования, попутно расширяя университетские кампусы.
Однако проблема с конкуренцией разрешилась сама собой: Хрущева сняли, а новый весёлый и добрый начальник интересовался стюардессами в коротких юбках и серебристыми «мерседесами», но не развитием экономики, науки и техники. СССР выпал из цивилизационной гонки. США оказались в глупом положении «неуловимого Джо», за которым никто не гонится. Скорость развития технологий можно было снижать, оставив для блезиру «лунную гонку», и перекинуть освободившиеся средства на улучшение быта простых американских миллионеров.
А университетские кампусы-то были полны! Огромное количество так и не востребованных специалистов пребывало в растерянности. Молодые люди с первоклассным образованием внезапно обнаружили, что рынок труда не ждёт их с распростёрными объятиями, и что усилия, затраченные на получение высшего образования, были напрасны. В конце концов это привело к «весёлому маю 1968 года», но 1966 год — только самое начало беспокойства, левая политическая активность студентов из Беркли.
Американские фантасты не могли не откликнуться на цивилизационную «перемену участи», они и в самом деле откликнулись. По разному. Но многие – очень интересно.
Ллойд Бигл-младший, консервативный, однако чуткий писатель, в своём рассказе «Какая прелестная школа!» показал логичное решение проблемы «избыточного» образования. Он предложил отсекать от образования основные массы населения, но действовать так, чтобы люди, не получившие образования, оставались довольны и не замечали подмены. И не бунтовали. В рассказе это делается при помощи телеобразования и «рейтингов учителей». Вместо полноценного образования дети пролетариев, фермеров и обслуживающего персонала получают шоу и иллюзию получения знаний. Для них всегда остаётся надежда, что вот этот конкретный учитель, конечно, плох, но где-то есть настоящие учителя, надо только нащёлкать и смотреть их программу. Такая надежда снимает потенциальное возмущение и перекладывает вину за необразованность на самих детей и их родителей. Это, между прочим, умная эксплуатация американской «мифологии успеха», представления о том, что каждый может разбогатеть, оказавшись в нужное время в нужном месте. А если ты не миллионер, то... сам виноват. Выбрал не то место и не то время. Возможности у тебя были.
Можно не сомневаться, что в мире рассказа «Какая прелестная школа!» параллельно с телевизионной интелектуальной пустышкой существуют дорогостоящие частные школы, которые готовят настоящих специалистов с настоящими знаниями. Намёк на это — невероятно старомодные (на взгляд типичной представительницы ультрамодернизированного общества) усы и очки одного из наиболее влиятельных персонажей рассказа, администратора, курирующего «мегасовременную телешколу». Эта деталь выламывается из общей эстетики рассказа, и автор специально подчёркивает, что данный персонаж не таков, как все остальные. Он руководит современной «прелестной школой», но сам демонстративно анахроничен. Значит, где-то в тени есть анклавы «старой доброй системы» — хотя о них не упоминается. Нет, вряд ли они законспирированы. Просто о них не говорят по ТВ, в газетах и журналах, а потому их как бы нет вовсе.
То есть, мир, показанный в рассказе «Какая прелестная школа!», хорошо продуман и проработан автором, но нам, читателям, показывается только часть, а об остальном следует догадаться.
Ещё одним элементом уклончивости автора выглядит как бы хэппи-энд новеллы. Центральная героиня рассказа смогла выпутаться из критической ситуации и сохранить работу, однако это может считаться благополучным финалом лишь для данного конкретного эпизода и для действующих лиц рассказа, но не для описанной ситуации в целом. В сущности, герои всего лишь создают новую, усовершенствованную форму реалити-шоу под названием «Дети в классе, как в старые времена»
Умный и проницательный писатель Ллойд Биггл-младший показал становление нового сословного общества с разделением по кастам, но воздержался от авторской оценки и сделал всё возможное для отвлечения читательского внимания от серьёзности поставленной проблемы. В самом деле, почти никто из читателей этого прелестного рассказа о прелестной школе не замечает скрытого смысла показанной картины.
Подробнее https://alexander-pavl.livejournal.com/244597.ht...
Такая прелестная школа
2022-10-05 09:53:42