Табакерка с аллегорическим изображением Екатерины II, Санкт-Петербург, 1776. Мастер Александр Ланг. Золото, серебро, бриллианты, гранаты, эмаль (гризайльный медальон, т.е. типа черно-белое фото).
Очень красивая работа с цветным камнем, пусть это и гранат, зато по цвету и прозрачности роскошный. Работа с золотом тоже превосходная. Ну и бриллианты неплохи, да.
Табакерка с памятником Екатерине II, 1776, Санкт-Петербург, мастер Иоганн Готлиб Шарф. Золото, серебро, эмаль, бриллианты, сапфиры. Медальон с эмалевой гризайлью был вставлен в крышку табакерки явно позднее — на ней памятник Екатерине, созданный Федотом Шубиным в 1790 г. Впрочем, замена вставок на ювелирных вещах — дело настолько частое, что практически обыденное (вспомнить хоть того же Фаберже — впрочем, это другая история, да). Миниатюра медальона выполнена Гавриилом Игнатьевичем Козловым в конце 1790-начале 1791 по заказу Потемкина. Возможно, ему табакерка тогда и принадлежала. Екатерина коллекционировала не только камеи, медали, коллекции картин и дружбу философов Просвещения, собирание табакерок тоже было ей не чуждо. Увлекалась она и редкими самоцветами (о чем, впрочем, давайте в отдельном постскриптуме, уж очень занятная связана с этим история).
Впрочем, можно и без редких самоцветов, на одних бриллиантах. Табакерка с изображением Екатерины II в образе Минервы. Мастер Иоганн Готлиб Шарф, 1778 г., Санкт-Петербург. Золото, серебро, алмазы, эмаль. Это, видимо, была пора увлечения китайщиной. По мне, здесь все хорошо, вот все. И золотые китайские силуэты на коричневом фоне делают бриллианты совсем уж волшебными.
Впрочем, бриллиантов можно и поменьше. Табакерка со съемной крышкой, с портретом Екатерины II (в гризайль наигрались, теперь миниатюра цветная). Около 1780, Санкт-Петербург, мастер Жан-Франсуа-Ксавье Будде. Золото, серебро, эмаль, бриллианты.
А можно и побольше бриллиантов (даже если часть из них стекло). Табакерка с медальоном, Санкт-Петербург, Иоганн Готлиб Шарф, 1780е. На сайте Эрмитажа, собственно, бриллианты вообще не упоминаются в списке материалов — золото, серебро, лабрадор, стекло, эмаль. Но, полагаю, таки ж они есть, когда лично видишь, вроде бы играют как положено.
Можно, между прочим, ограничиться скромным бриллиантовым ободком, подчеркивающим невероятную природную красу раухтопаза, усиленную безупречной полировкой. Немножечко золота (основа, как обычно, серебряная) и эмали, куда без них. Санкт-Петербург, 1780е.
А вот табакерка Екатерины с личным девизом Екатерины: улей, пчелы, надпись "Полезное". Это на тему, как она сама видела себя и свое предназначение. Санкт-Петербург, 1780е, мастер Иоганн Готлиб Шарф. Золото, эмаль, бриллианты, алмазы.
Но были и табакерки бриллиантовые-бриллиантовые, как не быть. Целых две. Работы уже неоднократно упомянутого и, несомненно, блистательного ювелира Жан Пьера Адора. В данной паре он сочетал бриллиантовый блеск с фиолетовой гильошированной эмалью (гильоширование — это когда на металлический фон сначала наносится узор гравировки, а потом все это заливается прозрачной эмалью, и выходит не просто эмаль, а с ощущением глубины и мерцанием узора, Фаберже был великим мастером этого дела, рекомендую целый зал его эмалей в музее Фаберже, впрочем, это точно совсем другая история).
1782, Санкт-Петербург, золото, серебро, эмаль, бриллианты. На сайте табакерку характеризуют как строгую по декору и сдержанную по колориту. И эрмитажники совершенно правы.
Вторая работа Адора того же 1782 г. — тоже вся в бриллиантах и их особом блеске на глубоком эмалевом фоне. Табакерка с накладной розеткой, золото, серебро, бриллианты, эмаль.
И вот теперь, когда мы практически закончили, поговорим о моралях сей басни. Хотелось бы спросить, в каком месте екатерининская роскошь является нескромной. А также чем именно потсдамские табакерки Фридриха скромнее. Вопросы риторические, конечно. Все это дурно попахивает двойными стандартами. Екатерина у нас нескромно роскошная и развратная (вплоть до жеребца). Бедная женщина, которая всего-то любила хороший регулярный секс (огромный грех, право). Помилуйте, какие оргии, вы попробуйте в пять вставать, самостоятельно варить себе кофе, потом весь день вкалывать как негр на плантации полезная пчелка, поневоле захочется вечером посидеть с друзьями в Эрмитаже, посмеяться-развеяться, а на оргии и времени-то нет, в одиннадцать уже надо в постельку, чтобы худо-бедно в пять встать и снова на плантацию). А Фридрих, у которого крепких симпатишных молодых людей было ну ничуть не меньше, чем у Екатерины, да и выбирал он их заметно попроще, — он у нас просто раскованный в пределах допустимого, и роскошь его нигде ни разу не нескромная. Если это сексизм, то это, право, нехорошо. А если Пруссия своя, а Россия нет, притом что внешняя политика Фридриха была, мягко говоря, не менее успешной в военном плане, нежели российская (Россия в основном била все же Турцию, а Фридрих своих европейских соседей), это тоже не шибко справедливо. Но будем оптимистами и зачтем за комплимент. Ибо много надо было отдавить европейских ног, чтобы к Екатерине сформировалось на Западе такое устойчивое отношение.
Две истории о том, как Екатерина умела подействовать на нервы, в данном случае Англии. Явившийся в Россию английский посол получил приглашение играть с императрицей в карты. И сильно выиграл. А заплатить-то мне нечем, бедной вдове, сказала Екатерина печально. Разве что, батюшка, не побрезгуй прими. И достала из кармана горсть необработанных алмазов. (Ох и зацепило же — еще Дюма в «Графе Монте-Кристо» характеризует графа словами одного из младых героев: он мне напоминает Потемкина, у которого карманы полны алмазов. Потемкин, кто не помнит, умер в 1791, Екатерина в 1796, а Дюма свой роман писал в 1844-46).
Понятно, почему тот же посол описывал парадный выход русской императрицы с некоторым, кгхм, чувством. А надо сказать, что в обыденной жизни Екатерина носила небольшие жемчужные сережки и один перстень. И нет, я не буду про Аликс, которая, напротив, в пеньюаре, но увешивалась полной парюрой из рубинов, сапфиров, бриллиантов, изумрудов и так возлежала обедаючи, гаремная женщина. Зато когда надо было совершить парадный выход, на Екатерине могло быть до двенадцати тысяч одних бриллиантов, все платье сверху донизу, не считая прочих драгоценностей, в целом все это весило килограммов пять и даже больше. Так вот, английский посол писал, что при выходе императрицы не хватает только служителя с метелкой — оторвавшиеся бриллианты заметать.
Ну что тут можно сказать. Первое. Как было сказано давно и не мною, роскошь — это не противоположность нищете, это противоположность безвкусице. И второе. Мало кто умеет завидовать молча. Любимая мною Европа, увы, не умеет.
И на этом сериал про табакерки будем считать законченным, спасибо всем, кто был с нами.
(Для особо выносливых два необязательных постскриптума в ближайшее время.)
Подробнее https://anna-y.livejournal.com/1087451.html?m...