Если бы мне сказали, что профессия педагога способна довести человека до такого состояния, в котором он забывает не только таблицу умножения, но и элементарные нормы приличия, я бы, пожалуй, усомнилась. Но, увы, личный опыт убедил меня в обратном.
Я вспомнила о былом не случайно—моя бывшая коллега написала мне сообщение с подробным рассказом о выездном мероприятии по случаю окончания учебного года. Фотографии, естественно, прилагались…
Так уж вышло, что несколько лет назад я покинула ряды российского образования. Это было (есть и будет) благородное учреждение, которому я отдала без малого двадцать лет, где студенты вечно что-то должны, а преподаватели вечно делают вид, что им не всё равно.
Я, по природе своей, не особо люблю, когда посторонние подходят ко мне ближе, чем на метр. Это создаёт трудности, особенно в профессии, где тебя регулярно зажимают в коридоре с криками: «МайВиктрна, вот моя курсовая! Ну возьмите её, ну пожалуйста!» С коллегами я всегда соблюдала дистанцию — общаться можно, дружить не надо. Корпоративы игнорировала принципиально, потому что предпочитала тратить своё время на что-то более осмысленное. Например, на разглядывание потолка. Деньги сдать? Пожалуйста. Прийти? Увольте.
Но несколько раз начальница — женщина волевая, но обаятельная — всё же заставляла меня остаться «хоть на часик». День учителя. «Это же традиция!» — говорила она так, словно речь шла о чём-то священном, вроде подписания акта о капитуляции.
Я, разумеется, пыталась сослаться на внезапно развившуюся аллергию на человечество, на больную голову и прочие неприятности, но было поздно — дверь в актовый зал уже распахивалась. Как правило, оттуда валил густой запах дешёвого шампанского, нарочитого веселья и отчаянной безысходности.
Первое, что мне бросилось в глаза в тот памятный день — учитель физики, человек, чьи седые усы до этого момента казались мне вполне безобидными и даже милыми. Теперь же он, с лицом, пунцовым от возлияний, пытался доказать всем вокруг, что закон сохранения энергии можно проиллюстрировать, станцевав лезгинку на столе. Увы, стол не выдержал, но физик — да.
Рядом с ним металась преподаватель информатики, обычно строгая дама, чьи лекции о бинарном коде звучали как проповеди. Сейчас же она, обняв графин с компотом(компот ли там был?), шептала что-то о том, что «всё — сплошные нули, а единицы нас обманывают». Чуть позже она тоже танцевала на столе.
Но настоящий сюрприз ждал меня в углу зала, где собралась группа преподавателей, явно решивших, что раз уж они учат других жизни, то сами могут позволить себе всё. Что именно там происходило, описать сложно — отчасти потому, что свет в том углу был приглушен, а отчасти потому, что мои глаза отказывались верить в увиденное. Достаточно сказать, что в какой-то момент я осознала, что учитель литературы и преподаватель физкультуры явно перечитали «Лолиту» не в том ключе.
В тот злополучный вечер кульминацией «торжества» стал капустник, который развернулся на сцене с таким размахом, будто это был не актовый зал, а последний сеанс в доме терпимости.
Преподаватели, чьи лица обычно выражали лишь степенную усталость от вечных отчетов и нерадивых студентов, теперь с азартом разыгрывали сценки, в которых тонко намекали на то, что все мы — заложники системы, а зарплаты хватает разве что на хлеб да на самое дешевое шампанское, которое сейчас лилось рекой.
Но настоящим гвоздём программы стала завотделом кадров — женщина, чей голос в обычные дни звучал как скрип несмазанной двери. Теперь же, с бокалом в дрожащей руке и юбкой, задранной до верхней границы неприличия, она вышла на сцену и затянула «На Титанике».
«Нет, не надо слов, не надо паники, Это мой последний день на Титанике» — голос её взлетал то вверх, то обрывался, будто и правда шёл ко дну. А юбка… О, эта юбка! Каждый раз, когда она пыталась изобразить «крен корабля», подол взмывал так высоко, что я, стиснув зубы, отчаянно закрывала глаза, молясь, чтобы хоть какие-то законы физики еще существовали в этом мире.
Но нет.
Экономисты ликовали, математики свистели, а заведующий кафедрой «Монтаж, техническое обслуживание и ремонт промышленного оборудования», сидя в первом ряду, кричал: «Голубушка, да ты сегодня — сама рок-звезда!»
Я же, съежившись в дверном проеме, думала только об одном: «Господи, если ты есть, пусть никто не заметит, что я здесь…»
Увы.
«МайВикторовна! А ну идите сюда, нечего от коллектива отделяться!» — проорал кто-то с задних рядов.
И я, как загнанная лань, сделала единственное разумное в этой ситуации — развернулась и бежала.
Бежала, пока за спиной не стихли дикие вопли и хриплые куплеты о гибели корабля, любви и цивилизации.
На следующий день все делали вид, что ничего не было, а усы физика снова казались просто усами, а не предвестником апокалипсиса.
Но я-то знала правду. И с тех пор твёрдо уверена: если хотите сохранить веру в человечество — держитесь подальше от учительских корпоративов и всякий раз, когда услышите «На Титанике», закрывайте глаза — на всякий случай.
Подробнее https://may-bee-letter.livejournal.com/88394.htm...